После войны печку мы топили порохом

«Дети войны» – это особая категория граждан жителей России и Советского Союза, родившиеся в период с 1932 по сентябрь 1945 года включительно. Они не воевали на фронте и, быть может, не трудились, как их родители в тылу. Но эти люди однозначно пострадали от Великой Отечественной войны и ее последствий. Формально особого статуса эта группа людей в России не имеет.

Сегодня многим из детей войны живется тяжело. Низкие пенсии, высокие поборы за услуги ЖКХ, «космические» цены на лекарства — все это лежит непосильной ношей на их плечах. Партия «Справедливая Россия» и один из ее активных представителей, наш земляк, Олег Пахолков давно вносят на рассмотрение законопроект «О детях Великой Отечественной войны», где гражданам, родившимся с 1927 по 1945 годы, предоставлялись бы заслуженные льготы. Инициатива, однако, неизменно отклоняется парламентским большинством в лице партии «Единая Россия». «Блокнот Волгодонска» решил узнать о судьбах детей войны и о том, как этим людям живется в современных условиях. Героем сегодняшнего выпуска рубрики стал Евгений Магденко, уроженец Винницкой области УССР. После окончания Ростовского медицинского университета Евгений Захарович вместе с женой приехал работать в станицу Романовскую, а затем и в Волгодонск. Ниже мы приведем его рассказ о военных и послевоенных годах.

Евгений Магденко в период службы в Советской армии

Родился я за полгода до начала войны. Родное село Титусовка было почти пригородом большой узловой железнодорожной станции и города Казатин в Винницкой области. Под оккупацию мы попали уже в июне 1941 года. Немцы и румыны стояли в нашем селе до декабря 1943 года. Когда оккупанты покидали Титусовку, мне было уже около четырех лет. За железнодорожную станцию немцы дрались отчаянно. Поначалу мы думали отсидеться дома. Но когда снаряд упал непосредственно у стены дома, но не взорвался, мы бросились в подвал соседей. Это был первый случай, когда я, как и вся моя семья, родились «в рубашке». Потом саперы извлекли этот снаряд. Как рассказывал отец, он был с дефектом. Видимо, это был результат «работы» немецких антифашистов или наших заключенных.

Оккупанты обирали нас нещадно. Особенно к началу отступления, когда тылы не могли обеспечить их продовольствием. Мать рассказывала, как мы чуть не погибли во второй раз. Утром к нам зашли двое с автоматами и потребовали: «Матка! Млеко, шпик, яйки! Шнеллер (быстро)!» Мать стояла здесь же, у двери, управляясь в русской печи. В руках у неё был ухват для чугунков. Не успела она и рот раскрыть, как из глубины комнаты раздался мой голос: «А г…на вам, а не коки, Жени коки!» Один из них знал украинский язык и быстро перевёл второму мой протест. Дело в том, что куриные яйца в детстве были для меня самым большим лакомством. За раз мог выпить до десятка штук. Ну, всё, - подумала мать,- сейчас полоснет из автомата, и нет детей. И сжав в руках ухват, решила просто так не сдаваться. Однако, в это время раздался их смех. Один из них достал из кармана упаковку круглых леденцов, разломал пополам и дал её мне. И тут снова я потребовал: « А Капке?» (сестра Клава). Последовал перевод , они опять рассмеялись, и вторую половину отдали Клаве. Мать, ни жива, ни мертва, от радости отдала им всё съедобное, что было в доме.

В селе немцы бросили много оружия и боеприпасов. Однажды я нашел гранату. Вернувшись утром от соседей, мы застали в доме санитарный обоз. Во дворе стояли подводы с лошадьми, были развешены стираные бинты, девчата лежали на русской печи и щелкали сушеные семечки. Они же и спасли меня, когда я пришёл в дом с гранатой в руке. Выдерни я из неё колечко, и была бы страшная беда.

В январе 1944 по ранению с войны вернулся отец. Отец разобрал несколько снарядов. Порох в них был виде длинных «макаронин». Несколько штук пороховниц запихивались в печку. Вьюшку при этом не закрывали — для горения пороха требовалось много кислорода. Как только «макаронины» загорались, они начинали свистеть — воздух их комнаты затягивался в полость внутри пороховницы, издавая при этом свист.

Евгений Магденко

Вряд ли есть статистика о количестве детей, погибших или ставших калеками за время войны и послевоенное время. Полагаю, что их будет несколько миллионов. И сам я в очередной раз чуть не погиб. Вскоре после войны семья переехала в город Первомайск Николаевской области, который был сильно разрушен боями. Мы жили в землянке на окраине города. Невдалеке были оборонительные сооружения, уже заросшие бурьяном, а по всему полю можно было найти множество различных боеприпасов. Родители работали, а мы беспризорничали. Под руководством более старших пацанов разводили костёр и обкладывали его разными боеприпасами. В основном, это были пушечные снаряды. Мы их ставили частоколом вокруг костра, залегали в соседнем окопе и ждали, когда они начинали взрываться. Канонада была на весь город. После второго такого фейерверка нас «накрыла» милиция, и нашим родителям пришлось нас здорово выпороть. И всё равно потом в костры подкидывали патроны. В последний раз, как говорится, бог отвёл меня от гибели. У меня был товарищ одноклассник Иван, но на три года старше меня. Они с отцом отыскивали неразорвавшиеся снаряды, свинчивали боеголовку, из тела снаряда на костре выплавляли тол, который потом продавали взрывникам каменоломен. Часто и я с ними ходил. Но в тот раз меня по какой-то причине мать не пустила. Иван пошёл на промысел один, без отца. Что уж там случилось, никто не знал. Полагали, что Иван сделал что-то не так. Боеприпас разорвался у него в руках. После этого мать меня «воспитала» так, что я больше к ним не прикасался.

Это сейчас мы можем оценить всю степень опасности той обстановки, а для нас в то время это была всего лишь забава, правда, смертельная. Погибали и по случайности. На нашей же окраине на мине подорвалась девчонка вместе с коровой.

Мои сверстники по возрасту не могли помочь победе над врагом. А постарше? Сколько их работало в поле и за станками! Сколько их погибло от голода и холода, в концлагерях! Целиком согласен с утверждением Нинель Фальковой(статья «Мы последние, кто застал ту страшную войну» «Блокнот Волгодонска», № 12(544), 3-26 марта – 1 апреля, 2 16 г.) Перенесенные в детстве невзгоды и болезни отрицательно сказываются на здоровье сегодняшних детей войны. Так неужели же они не заслужили признания у своего народа! Пусть это будет маленькая добавка к нашей скромной пенсии. Но это будет статус, дающий право детям войны гордиться своим вкладом, перенесёнными бедствиями, приблизившими нашу Великую Победу.

Последние два года вопрос о детях войны я посылал на ежегодную телевстречу президента РФ Владимира Путина. Получал подтверждение, что вопрос принят. Однако ответа я так и не получил. Зашёл с этим вопросом на сайт президента и спросил: почему Украина ещё десять лет назад смогла установить статус детей войны с доплатой к пенсии, а мы не можем? А крымчан лишили этого статуса и сняли доплату? Не поверите! Мне тут же заблокировали доступ на сайт президента. Этот вопрос для Госдумы и правительства оказался очень неудобным. Не может с ним справиться и президент. Может с этим вопросом будет, как и с вопросом по цене на бензин? Президент изучал его более десяти лет и, в конце концов, повысил на бензин тарифы. Будут тянуть, пока дети войны не вымрут, и вопрос сам собою отпадёт. Как с квартирами для ветеранов войны.

Мне стыдно за наших парламентариев всех уровней. Они ежегодно повышают себе зарплату, расширяют льготы себе и своим семьям, напрочь забывая о своих избирателях. Конечно, каждый народ достоин своего правительства. Но как вдолбить в головы этого правительства, что оно существует за счёт своего народа. Сделай всё, что от тебя зависит для его процветания, а только потом – для себя. Альтруизм нашему правительству не присущ. Правильно сказал Никита Михалков: мы не можем накормить голодных не потому, что мы бедные, а потому, что богатые ещё не нажрались. Но сколько же можно?! Неужели за двадцать пять лет не насытились?

В сентябре будем избирать депутатов Госдумы. Все партии начали подготовку к выборам. Идёт отбор будущих кандидатов в депутаты. Система отбора построена так, что неугодные, инакомыслящие туда не попадут. Там должны быть только нужные партиям люди. Но нужны ли они нам, простым гражданам? Время покажет. Может, новый состав Госдумы и партия «Справедливая Россия» примут, наконец, закон о детях войны!