О событиях на Донбассе, страшных бомбежках и долгой разлуке с мужем рассказала волгодончанка Вера Роман - в прошлом беженка из Украины

В рубрике «Лица города» очаровательная волгодончанка Вера Роман — успешный предприниматель, «Вице-миссис Блокнот Волгодонска-2021», уроженка Украины, которая настоящее счастье обрела, переехав в Волгодонск.

Вера Роман уже 5 лет волгодончанка. Она счастливая мама двоих сыновей, любимая жена и успешный предприниматель. Но всего несколько лет назад о таком счастливом будущем хрупкая девушка с сильным стержнем внутри могла только мечтать. Украинка по национальности, она родилась и выросла на Донбассе. С детства, еще не понимая значения слов «русофобия» и «дискриминация», она ощущала это на себе. Сейчас Вере 32. За эти годы она прошла многое, жила в казармах, работала следователем внутренних дел Украины, потом 2014 год, обстрелы, подвалы, жестокая и долгая разлука с мужем по политическим соображениям и годы неведения. Часть событий своей жизни Вера настойчиво стремится забыть, как страшный сон. О том, какой ценой досталось счастье, как сложилась жизнь молодой семьи беженцев спустя пять лет жизни в России, о том, как на родине ее считают предательницей и о многом другом Вера Роман поделилась с «Блокнотом» в откровенном интервью. 

Веру Роман читатели «Блокнота» знают еще и как «Вице-миссис Блокнот Волгодонска-2021». Родом она из города Краматорска Донецкой области. Там и сейчас живут ее родственники. О родном городе и о детстве Вера рассказывает с большой любовью.

- Я родилась на Украине, в городе Краматорске Донецкой области, там прошло мое детство и школьные годы. С детства мы жили, можно сказать, на два дома. Мои родители родом из деревни, и у нас в деревне был дом, поэтому в учебное время я находилась в Краматорске, а выходные дни и каникулы я проводила всегда там в Славянском районе. Училась я в общеобразовательной школе №10 города Краматорска, училась средне. Я не могу сказать, что я была отличницей или двоечницей, оценки были средние. Я любила алгебру и геометрию, хотя сейчас, если меня спроси какие-нибудь косинусы или синусы, я, наверное, не вспомню. У меня было обычное детство, ничего особенного или красочного рассказать не могу, детство обычного советского ребенка. Учеба и деревня. А деревня - это всегда посадка картошки, прополка, потом мы ее выкапываем и кушаем, и так по кругу каждый год, - рассказывает Вера Роман.

Расскажи о семье, о родителях, братья или сестры есть?

У меня есть два старших брата, я третий ребенок в семье, самая младшенькая. Два сыночка и лапочка дочка были у моих родителей. Мама меня родила, когда ей было уже почти 36 лет, папе было 38. Они уже были достаточно взрослые, очень хотели девочку, и вот у них появилась я - Верочка. Так меня называли все детство, я даже в принципе не помню, чтобы меня называли просто Верой.

Выросла я в семье простых рабочих, мама — бухгалтер, папа у меня токарь. Он проработал всю свою жизнь на заводе НКМЗ (Новокраматорский машиностроительный завод – крупнейшее в Европе предприятие индивидуального тяжелого машиностроения.) Папа там проработал больше 40 лет до пенсии. Мои родители — труженики. Честные, ответственные, простые люди, мы никогда не отличались богатством, но жили, я считаю, хорошо. Мои два брата намного старше меня. Алексею сейчас уже 44, Андрею — 43, а мне будет 33 в этом году, сейчас 32.

По национальности вы украинцы или русские?

Мы украинцы, по моей линии и мама, и папа украинцы, об этом говорит и моя девичья фамилия Горобец — чисто украинская фамилия.

Дома на каком языке разговаривали?

В городе Краматорске большинство людей говорят на русском. Я говорила по-русски, я училась в русскоязычной школе, окончила институт русскоязычный. В деревне у нас был «суржик», то есть смешанный русский и украинский. Родители у меня разговаривали больше на украинском, потому что они дольше жили в деревне, а в деревне этот язык был наиболее приемлемым.

Кем мечтала стать в детстве?

У меня не было какой-то определенной мечты, в один день мне была интересна одна профессия, в другой день — другая, но точно помню, я хотела быть моделью. Я была высокая, худая, у меня длинные волосы, все подходило под модель. Но так как мои родители были из простой семьи рабочих, для них модель — это что-то непонятное, папу эта мысль и вовсе повергала в шок. Он не разрешил мне, хотя меня приглашали на обучение. Но он не отпустил, и это так и осталось мечтой. После 11 класса, когда уже было пора выбирать профессию, мне помогла с выбором моя подруга Александра. Мы с ней дружили с 6 лет, а ее старшая сестра училась в ДЮИ (Донецком юридическом институте внутренних дел). Она была старше нас на 4 года и приезжала в форме, красивая такая. Она рассказывала нам про казармы, мы видели в этом что-то романтическое. Ее слова меня подкупили, особенно про казарму - это звучало так необычно, а все что необычно — это все про меня. Можно сказать, меня завлекла казарма. И мы с подругой подали документы, и все закрутилось. Институт был в другом городе — в Донецке. Он был близко, не нужно было далеко ехать. Но я и не была привязана к дому. Я везде всегда считала, дайте мне волю и сама построю себе жизнь. Так в итоге после школы я поступила в Донецкий юридический институт внутренних дел Украины на следственно-криминалистический факультет. Я его окончила. Это были 4 года обучения. Первый год был у нас казарменный, это был экспериментальный год, нас было 2 взвода девочек, так получилось что на курсе молодого бойца, который мы проходили в первые две недели, я была командиром отделения. Мои лидерские качества, наверное, проявились сразу. Я и моя подруга Саша были командирами — я первого, а она - третьего отделения. И все 4 года в Донецке — это, наверное, мои самые яркие воспоминания из юности.

Куда пошла работать после института?

После института мы вернулись в Краматорск, откуда у нас было направление, и сразу приступили к работе. Романтика закончилась, начались будни.

Где ты работала?

Я работала следователем в Краматорском горотделе. Сначала 2,5 я работала на обще-криминальных преступлениях, затем в течение полугода расследовала экономические преступления. За 3 года работы я поняла для себя, что работать там всю жизнь я не хочу. Не то, что у меня не получалось, нет. У меня все получалось, я хорошо работала. Но тогда я была без семьи, у меня не было ни мужа, ни семьи, ни детей. А там можно в принципе все время находиться, а это 24/7. Кто работает в следствии, тот меня понимает. Это нужно посвятить себя этой профессии. Дежурства, выезды, преступления — я посчитала, что не хочу посвятить всю свою жизнь этому. И начала искать другую работу. Поэтому, когда меня пригласили, я уехала работать в Харцизск в Главное Управление города, затем я перевелась в Донецк и год я была пресс-секретарем начальника ДГУ.

Расскажи про мужа, где познакомились, как?

Хочу начать с того, что с мужем мы прожили в одном многоэтажном доме всю жизнь. Мы ходили в одну школу, играли на одной площадке, но не знали друг друга. Когда я училась в Донецке, он учился в Харькове. Он чуть старше меня, и к этому времени он успел сходить в армию и поработать на заводе в Краматорске и только после этого пошел учиться. Поэтому получилось, что мы одновременно поступили в институт — в один год. Он учился в Харькове — в Национальном Институте Внутренних дел. И получилось так, что мы вместе проходили практику в одном городтеле. Так мы и познакомились.

Как мы познакомились. Он был в розыске, я в следствии. Проходили практику. Я была с подружкой Сашей. Поднимаюсь в розыск на третий этаж, подписать какую-то бумажку. Там было много мальчиков розыскников, было неловко. А уже уходя, я упала с лестницы, как полетела, что-то произошло с моей ногой. Когда я начала падать, все упало у меня, что в руках было, я побагровела. И тут мой кавалер, мой будущий муж, начинает меня поднимать, поднимать все, что у меня выпало. И тут, как в фильме: глаза встретились, искры полетели... Я естественно тогда убежала в каком-то ужасе, стыдно было безумно. А кавалер был на машине, все предлагал меня до дома подвезти, мы ведь в одном же доме жили. А я отказывалась. Но потом как-то так закрутился роман. Но не то, что бы роман. В тот момент у меня были отношения, и у него были отношения, а чтобы построить новые, нужно расстаться со старыми. Ну и что-то сначала у нас с ним не заладилось. Так прошел год, два, мы уже начали работать, он сопровождал мои дела, я — следователь, я расследую, он сопровождает мои дела и приводит преступников. Стал уделять мне знаки внимания, я сначала была немного обижена на него, была гордая, отказывала ему. Но когда я приняла решение перевестись в другой город, а в тот момент я как раз закончила старые отношения, мой Саша в тот момент решил, что если я уеду сейчас, то он меня потеряет навсегда.

Уже перед самым отъездом у меня был отпуск, он знал об этом и тоже организовал себе отпуск (это, кстати, дорогого стоит, это очень непросто) и пригласил меня в Крым. В Крыму мы были 5 дней, и там он сделал мне предложение. Это было настолько неожиданно, это был шок для меня, я думаю, и для него тоже. Это был шок для родителей, для наших друзей общих. Никто не ожидал. Но у нас любовь, мы поняли, что мы друг без друга не можем, нам нравится быть вместе.

Мы не хотели свадьбу, мы понимали, что родители не ждали и не рассчитывали. Думали, что просто распишемся, посидим с родителями, и на этом - спасибо. Но родители все же настояли на свадьбе. Не знаю, большая или не большая - 35 гостей было. Родители быстро все организовали. Получается, в апреле он сделал мне предложение, в мае мы подали заявление, в июне мы поженились. В этом году будет 9 лет как мы с ним поженились. Сейчас у нас уже двое детей. Старшему 4 года и 10 месяцев, а младшему год и 9 месяцев. Давид и Марк.

Когда приехали в Волгодонск и по какой причине?

В Волгодонск мы переехали, как сейчас помню, 19 января 2017 года. Я на тот момент была беременна старшим сыном. Приехали мы по причине боевых действий на территории Украины. Хотя они начались раньше, еще в 2014 году. Мы их яро на себе ощутили, еще находясь на работе в Донецке. Хотя, самые страшные события начинались со Славянска и Краматорска.

Расскажи, что видела, какие события пришлось пережить?

Началось-то все с Майдана. Наши ребята из «Беркута» ездили туда на охрану общественного порядка. Мы это все наблюдали по телевизору. Я в Киеве не была. Все это было так неожиданно, по телевизору показывали страшные вещи. Было ощущение вначале, что это фильм какой-то. Был страх и непонимание, что происходит. Потом начались в Донецке митинги. Я в тот момент находилась на работе. Начали захватывать ДГУ. Приходили вооруженные люди в балаклавах, в футболках. Мы не знали, кто эти люди, не видели их лица. Они ходили по кабинетам, о чем-то между собой разговаривали, параллельно проходили митинги, сначала в Донецке, потом это перенеслось на Краматорск. Начали захватывать гор отделы Славянский, Краматорский, мы везде ездили беспрепятственно, блокпостов не было, но везде стояли вооруженные люди. Неизвестность. В какой-то момент мне начальник сказал, что это все, пора принимать решение: либо оставаться, либо куда-то переводиться. Мы решили с мужем вернуться в Краматорск. Сообщили начальнику, он подготовил все документы мои и мужа. Но когда мы приехали в Краматорск, начальства там уже не было. Был только личный состав, который продолжал работать. Дежурная часть работала, следствие работало, розыск. Обычные ребята, которые служили народу, они остались там, единицы уехали. Никто не бросил свою работу. При этом, начались обстрелы. Было непонятно, кто стреляет, где стреляет, никто точно не знал, вот живешь, живешь мирно и вдруг — бах, и это все случается.

Сама слышала, как стреляли?

Конечно. Мы и в подвале сидели. Я не выходила на работу. А Саша начал работать. Он работал в уголовном розыске, они выезжали и многое видели, были страшные моменты. Я лично не видела. Муж был свидетелем, как возле горотдела снаряд попал в маршрутку, где люди погибли. Страшно это, не то что видеть страшно такое, даже произносить. Когда руки и ноги людей лежат отдельно от тел, повсюду мертвые люди. Они вызывали «скорую». Страшное время было на тот момент, но ребята работали. А я была дома. У нас был подвал, когда было опасно, мы спускались в подвал.

Как вы понимали, что было опасно?

Когда грохочет так, что земля дрожит, и кажется, что снаряд летит на тебя. Летали они туда-сюда над нами, а куда оно упадет в следующий раз — никто не знает. Когда мы увидели своими глазами разрушения в городе, мы понимали, что такое может произойти где угодно. И куда прилетит в следующий раз - неизвестно. Конечно, убегали, прятались в подвалы.

В подвалах было что кушать и пить?

Сейчас я вижу, что люди там делают бомбоубежища, но тогда у нас такого не было. У нас там было что покушать, но мы тогда и подумать не могли, что это может затянуться на долгое время. Казалось, что вот-вот сейчас все пройдет, все наладится, и все будет хорошо. Тяжело, когда не понимаешь, что происходит. Как сейчас средства массовой информации - тогда не работали.

Недели две или три наверное это все было, потом танки и все вооружение которое было внутри городов, (в Славянске и Краматорске) выходят колонной и наступает тишина. Я не помню сколько, может быть день, и заходят украинские войска. Меняется флаг с ДНР-овского на украинский, и получается как сейчас говорят — зачистка. Всех, кто в тот момент находился в гор отделе, начинают допрашивать. Их вызывали к тем людям, которые приехали в Краматорск. Это не те люди, которые находились там до всей этой ситуации, это было начальство из Киева. Они начали проводить опросы личного состава горотдела, допрашивали и моего мужа.

Его заставили давать показания на детекторе лжи, я в этот момент находилась у гор отдела, было лето. Его не было где-то час, после чего ко мне подбежали наши сотрудники и говорят: «Вера, Сашу уводят». Я успела только подбежать к машине, он сидел на заднем сидении в окружении вооруженных людей в балаклавах с автоматами, без каких-либо опознавательных нашивок. Мне не дали подойти к мужу, сказали: «Отойдите и все!». После чего машина уехала, и он пропал на трое суток. Трое суток я не знала, живой мой муж или нет, что с ним случилось, мне никто не давал никаких пояснений. В гор отделе просто разводили руками и говорили, что не знают. Я искала везде, ездила СБУ, но кто я была — маленькая девочка, никому и дела не было до меня. На четвертые сутки муж мне позвонил, сказал, что он живой, что он в Мариуполе.

Я поехала в Мариуполь, мне разрешили увидеться с мужем, я увидела его, он был живой, но… А потом нас разлучили на несколько лет. Подробности я не хочу рассказывать, но как только нам удалось воссоединиться, мы уехали в Беларусь. В Белоруссии у Саши живут родственники, и полгода мы прожили в Минске.

А через полгода приняли решение переехать сюда, в Волгодонск, здесь живет мой двоюродный брат со своей семьей, он уехал еще раньше. Он тоже раньше работал на НКМЗ ведущим специалистом, и в Волгодонск он приехал в свое время по приглашению на работу. Он прошел к тому времени уже весь этап оформления документов, рассказал нам о городе. Мы посмотрели по карте, что это в принципе не далеко от границы, и климат здесь такой же. Поэтому мы решили переехать в Российскую Федерацию и жить в Волгодонске. Когда мы приехали, нам оформили статус беженцев, но и это было нелегко, нам не сразу его оформили, потому что мы приехали не по горячим следам в 2014 году, как многие. Мы приехали в 2017 году, и чтобы добиться статуса беженцев, нам нужно было приложить больше усилий. Саша ездил в Ростов-на-Дону и писал подробную объяснительную о том, что с ним произошло на территории Украины, где он был все это время, и как это все завершилось, во всех подробностях. После этого и мне, и ему дали статус беженцев. А дальше уже по общей схеме - мы подали документы на гражданство. Сейчас мы граждане России с октября 2019 года.

Как сложилась ваша жизнь в Волгодонске?

В Волгодонске мы первым делом начали поиск работы. Мы нашли жилье, поселились, я уже была беременна на 20 неделе. Естественно, кто меня возьмет на работу — беременную беженку. Саша каждый день ездил на собеседования. Он находил предложения, ездил, но возникли трудности с трудоустройством. По его трудовой, по его образованию его хотели взять на работу в ведущие банки, в службу безопасности, он проходил все собеседования на разных уровнях, но как только люди узнавали, что он беженец, говорили, что возьмут только когда будет гражданство. Поэтому ему приходилось работать на самых разных работах. Он пиццу развозил, и суши, и что только не делал, даже купил Газель и ездил на дальние расстояния, пробовал всевозможные варианты для заработка. Но, как всегда, нам везет... И как только он начал работать на Газели, появились правила, что иностранцам нельзя работать на территории страны. Пришлось продать Газель. Нашел работу Саша, только когда я родила. Работает он уже 4 года. Он токарь на МТМ.

Расскажи о себе, где удалось себя реализовать?

Так как я очень активный человек, на месте я не сижу. Как только малыш родился, я сразу начала думать, куда себя деть и как заработать деньги. Я понимала, что в полицию я не пойду, а образование у меня юридическое. Передумала я себе миллион профессий. Но вообще я всегда хотела быть предпринимателем. Но я даже не представляла, где мне заниматься предпринимательством. Но в один момент пришла эврика. Я смотрела ролики на ютьюбе, один ролик меня очень вдохновил, я поняла, что хочу продавать спортивную одежду.

Мы продали машину в Краматорске, и у нас были небольшие деньги, это был неприкасаемый капитал, который мы не тратили. Мы жили тогда на 300 рублей в день, как сейчас помню. Мы все рассчитывали, у нас было 300 рублей в день, и нельзя было потратить ни копеечкой больше. Но у нас был капитал. И я предложила мужу купить на эти деньги товар и его продавать. Это был огромный риск. Людям, у которых нет ничего кроме накопленной суммы денег, да еще и грудной ребенок на руках, принять решение продавать одежду в городе, где нет ни друзей, ни подруг... Казалось, эта идея обречена на провал, но муж поддержал мою инициативу, немножко скорректировав ее. Он предложил заняться продажей не только спортивной одежды. И так у меня появился шоу-рум. Мы за пару месяцев все организовали. Давидке было год и месяц, когда мы открыли шоу-рум. Я начала заниматься одеждой. Спасибо мужу, он сидел с ребенком в свои выходные дни пока я была на работе. Я ездила за товаром, продавала, была куча сложностей, но это то что меня заряжает. Я очень люблю свою работу. Я без нее не существую.

У тебя есть хобби?

Хобби - это и есть моя работа. Я владею шоу-румом, и еще я как стилист себя пробую. Сейчас времени много не могу этому уделять, но я отучилась на стилиста и внедряю это в своем шоу-руме, есть девочки которых я веду, которых я одеваю. И если говорить о хобби, то, наверное стилист по одежде - это и есть мое хобби.

Чем занимаетесь в свободное время?

В свободное время стараемся путешествовать, не за границу, а по России. Хочу покататься по территории России нашей необъятной, здесь очень много красивых мест. В моем детстве у меня не было никаких путешествий, кроме как на огород, поэтому я хочу сейчас больше путешествовать. Мы ездим, путешествуем с детьми с мужем, в Сочи, в горы. Этим мы занимаемся в свободное время.

Ты украинка, живешь сейчас в России. Как ты относишься к русофобии, которая сейчас идет по всему миру. Что ты об этом думаешь?

Меня это тоже уже коснулось. Хотя, я украинка с российским паспортом. Здесь я живу уже 5 лет. Но мои друзья так же живут в Украине, я их очень люблю. И спасибо тем друзьям, которые у меня остались. Потому что некоторые все же отвернулись. Прямо или косвенно, но это все происходит. Как я отношусь к этому? Мне очень жаль, что так происходит. Мне действительно очень жаль. Где-то я могу понять людей. Находясь в тех условиях, в которых находятся они, очень тяжело сохранить в душе мир. На них изо всех сторон давят. Когда тебя все называют свиньей, ты через какое-то время захрюкаешь. Хорошо, когда человек сильный и может сопротивляться, может слушать и одну сторону, и другую, и иметь какое-то свое мнение. Есть люди, которые слишком подвластны чьему-то мнению. Естественно они больше подвергаются влиянию русофобии. Но я верю, не зря меня Верой назвали, что во-первых, это когда-то закончится, а во-вторых, не будет этой русофобии, только пройдет какое-то ,наверное, время. Нам надо потерпеть, подождать.

Для многих сейчас я тоже предатель. Мне обидно, потому что когда то я находилась в сложной ситуации, но я никому не желала зла. Злейшему врагу я бы не пожелала пережить то, что прожила я.

Донецк страдал все эти 8 лет, но о нем так не разговаривали. Украинская власть об этом молчала. Об этом не трубили во всю глотку как сейчас. Не показывали детей. Вы видели аллею детей-ангелов? Кто-то об этом рассказывал? Люди сейчас только узнали об этом. В Киеве разве переживали об этом? Не переживали. Люди начали переживать, когда в их дом пришла беда. Так, наверное, человек устроен, что начинает понимать, только когда его это касается. В Харькове, в Одессе, в Киеве об этом кто-то знал? Никто не знал. Да и как бы ни узнали, если им об этом не говорили! Их же готовили к другому, как мы сейчас узнаем. Книжки другие они читали, это сейчас уже узнаешь, как этому всему, оказывается, готовились. Некоторые люди живут в незнании. А та информация, которую в них вкладывает украинская власть, естественно, настроена против России.

Приходилось сталкиваться с дискриминацией, может быть в детстве?

Я расскажу о своем случае во Львове. Однажды мы детьми поехали во Львов с классом, и нас на какое-то время отпустили погулять. Тогда не было ни часов, ни телефонов, ничего. И мы просто подходили к людям и спрашивали: «Сколько время?». Когда мы спрашивали их на русском языке, люди, у которых были на руках часы, поворачивались и говорили: «Нэма годыны!», то есть — нет часов. А я вижу, у нее часы и не понимаю искренне как ребенок, почему она мне не сказала. Это уже потом мы начали понимать. Нас они не очень любили - Донбасс. Это вот яркий такой пример, а второй пример, когда я уже работала, нас заставляли вести дела на украинском языке. Хотя, я его не знаю. Я училась на русском языке в школе, в институте, я думаю на русском языке, я не представляла, как я буду допрашивать человека на украинском языке. Но сказали, что это обязательно.

У нас там все русскоговорящие. На Донбассе народ практически не отличается от местных, просто мы там «гэкаем» и «шокаем», меня можно по говору определить, что я не здешняя. А в остальном, мы, собственно, ничем не отличаемся. Даже по территории Краматорск от Волгодонска ближе чем Москва и Питер. Мы ближе друг к другу. В Караматорске даже есть новый город и старый город, так же как и в Волгодонске, и их соединяет мост.

Сейчас ты считаешь себя счастливой женщиной?

Да, я считаю себя счастливой женщиной, у меня есть все что я хотела. А самое главное, у меня есть руки, ноги, голова, семья, любимая работа. А все остальное — я знаю, что мы приобретем и достигнем.

Ирина Литвинова