Боевое Крещение я получил на Дону, когда отступали к Сталинграду, - волгодонец Николай Нахров

В День Защитника Отечества в рубрике «Лица города» ветеран Великой Отечественной войны Николай Емельянович Нахров.

Николай Емельянович Нахров служил разведчиком-корректировщиком огня в 6-й танковой дивизии. Он жил на передовой, каждую секунду его жизнь висела на волоске, но он ни разу не был ранен. «Родился в рубашке», считали его сослуживцы, многие из которых с войны так и не вернулись. Закончилась война для гвардии сержанта, командира отделения только 9 сентября 1945 года в Порт-Артуре. Николай Емельянович представлен к многочисленным наградам, среди которых Орден Славы третьей степени, Орден Отечественной войны второй степени, медали «За оборону Сталинграда», «За освобождение Праги». В интервью «Блокноту» Николай Емельянович рассказал, как уцелел, наступив на мину, как в нескольких метрах от него упала, но не взорвалась бомба,  и почему ему не дали два честно заслуженных в бою Ордена Славы.

Николай Емельянович, расскажите о себе, откуда вы родом?

Родился в 1923 году в городе Астрахань, в большой семье, нас  было пятеро детей. Детство было непростое. Голод 1933-го года, когда люди вымирали целыми семьями, мы спасались в Астрахани рыбой. До сих пор рыбу не люблю. Отец  придёт с работы, наловит рыбы, мать наварит,  и в 12 часов ночи поднимает нас кушать,  а так на ночь просто воды с солью намешает и дает пить. До сих пор помню эти тяжелые 33-й и 34-й годы.  А когда началась война, мне было  18 лет, я уже  работал учеником токаря на военном заводе, мины точил.



Как вы узнали, что началась война? Помните тот день?

А как же! Я уже  на военном заводе. Как раз, это было воскресенье, мы все выехали в лес на пикник. Там ходил пароход, который отвозил людей утром в лес на отдых - «заводских», как я, и «пароходских», у нас же в Астрахани и заводы, и речники,  и моряки. Вечером, когда за нами пришел пароход,  мы и узнали, что война началась.

Как отреагировали люди на такую новость? Испугались?

Нет, совершенно. Все говорили: «Мы их разобьем на их территории! Будем гнать!». Все думали, что война закончится быстро, годик послужат и домой вернутся. У меня была бронь, я мог и не идти на фронт, поскольку был токарем на военном заводе. Но сам решил, что пойду добровольцем. Хотя в тот момент я и представить себе не мог, как это будет.

Когда вы ушли на фронт?

Мне было 19 лет,  когда меня призвали, это было в марте 1942 года. Первое время нам приходилось особенно тяжело, спали мы на плетеных нарах, под голову - фуфайка, кормить нас было нечем, да и ходили поначалу в своей одежде – по  полтора месяца ее не снимали, ничего нам не выдавали. Позже, в мае, когда меня уже взяли в боевую часть на фронт, по дороге мы изучали карабин. По дороге нас учили. Сначала нам сообщили, что нас отправят домой, мы обрадовались, но напрасно. Пойдете, сказали в разведчики. Разве мы понимали тогда, что такое разведчики? Так я стал разведчиком-корректировщиком огня. Был у нас лейтенант одессит, у него было высшее образование, он нас учил. Говорит: «Ну как, разведчики, арифметику «Пупкина» знаете?». Мы же были неграмотные, образование-то тогда и 7 классов редко у кого было. И вот, он нас учил таблице умножения, говорил, разведчик должен уметь считать.  Вот, к примеру, если вдали стоит человек, разведчик должен узнать его дальность, сколько метров до него, и вот он нас учил,  как это сделать.



Где получили боевое крещение?

Сначала мы пошли на Харьков, потом стали отступать к Сталинграду. Боевое крещение я получил на Дону, это чуть выше Ростова, когда форсировали Дон, там так бомбили, что всюду людей просто на части разрывало снарядами.  Я видел там солдат, у которых только половина тела, мимо меня пролетали  оторванные руки и ноги,  там я видел все.

Кем вы служили?

Служил в артиллерии корректировщиком огня, на переднем крае корректировал огонь артиллерии. Всю войну я провел на переднем крае. Это не то, что опасно, это практически мишень, ведь всегда первыми убивали корректировщиков. Сначала мы шли на Харьков, потом от Харькова отступали, сначала к Дону, а потом на Сталинград. В Сталинграде я был месяц. Мы выгрузились в центре, а потом нас отвели к Мамаеву  Кургану. За месяц нас из 12 человек в живых осталось всего трое. Но мы не отступили, мы весь месяц стояли на одном месте. Когда я на Волгу смотрел с Мамаева Кургана - широкая! Думал, если столкнут нас, смогу ли я переплыть? Думал, что смогу, но осень стояла, замерз бы, наверное.  Сталинград – было, дома горели до самого подвала, а прятаться где? По-всякому было. А они бомбили, одна сотня прилетает, другая улетает -  так целый день  и ночь.  В Сталинграде из 14 человек в живых нас осталось трое, мертвых мы их и не видели, заваливало их, под завалами и тел  было не найти. Через месяц нас сняли  и переправили на другую сторону в тактические лагеря в Саратовскую область, нас там формировали, была у нас  9-я бригада «Дикая». Всю нашу бригаду отправили в шестую танковую армию в Тамбовскую область. Под Москвой мы были, Московскую область я освобождал, потом шли на Брянск, из Брянска на Смоленск, из Смоленска в Белоруссию. В города мы не входили, танковая армия обходила города, но освобождали. Потом в Белоруссии под городом Ленино мы поддерживали поляков. Помню, там было всего несколько домов каменных, деревянные все сгорели, а каменные стояли все разбитые.  Оттуда мы уже пошли в Подмоскове, и дальше нас направили в первый украинский фронт. На Украине освобождали Белую Церковь, Звенигород,  шли на западную Украину, потом в Молдавию, принимали участие в Корсунь-Шевченковской операции. Потом была Румыния, ее мы целиком освобождали, Венгрию, в Будапеште мы три месяца были. А потом пошли на Вену, взяли Вену и вскоре война закончилась.

Как вы узнали о конце войны?

Ночью шум стоял, стреляли кругом все, потом был у нас парад, День Победы, но тут нас по тревоге «Немцы не сдаются » подняли, и тогда пошли мы еще с боем на Прагу. Прагу взяли, вот тогда война и окончилась. Это было уже 12 мая 1945. Мой командир взвода стал начальником штаба артиллерии, мы с ним всю войну прошли, он мне как брат был. Остальные ребята погибли под Сталинградом, кого-то контузило, кто-то в земле лежит.



Страшно было?

Страшно? Об этом тогда и не думал, если бы я тогда об этом думал, то какой бы я был солдат?

У вас были ранения?

Никогда, ни разу не был ранен. В Сталинграде у  нас за домиком был ров, и однажды туда упала бомба в метрах четырех-пяти от нас, но не разорвалась. Только все затряслось. Тогда лейтенант сказал, что среди нас, наверное, есть настоящий счастливчик, раз бомба не взорвалась. Если бы она сработала, от нас бы и духу не осталось. А в другой раз, у меня однажды мина взорвалась в ногах, но я уцелел. Это было уже  в Венгрии, нас тогда немцы окружили, и мы всю ночь прятались в реке. Когда немцы ушли, все побежали, я бежал немного сзади и на мину, то ли наступил, то ли рядом, мина разорвалась,  и все решили что я погиб. Они остановились, а младший лейтенант сказал: «Всё - куски мяса полетели!», а это грязь была. Они смотрят, а я бегу к ним невредимый из дыма. Тогда мне все офицеры сказали, что я в рубашке рожден. « Как это так, нога не взорвалась? Подкинуло же!»- спрашивали они меня. А я и не помнил, честно говоря, может и подкинуло, я и не понял тогда. Вот так за всю войну ни разу не был ранен, хотя прошел всю войну до Праги, а в 1945 всю страну проехал на восток, через хребет Хинган и всю Манчжурию, пустыню Гоби, там с японцами воевал.

Расскажите про японскую кампанию, как вы узнали, что снова на войну?

Ночью подняли по тревоге, а я уже знал все. Посадили нас на поезд и через всю Россию везли на Дальний Восток. Месяц ехали на поезде с одного края страны на другой. Спали мы не в вагонах, а на платформах, кто под пушками, кто под машинами ехали к восточным границам. Потом на танках  вместе с пушками наша  6-я гвардейская танковая под командованием генерал-полковника Кравченко шли через пустыню Гоби, и  перевалили через хребет Хинган. Это был очень сложный путь, не все  выдерживали, многие умерли от укусов комаров. Там были ядовитые комары, после укуса которых, умирали многие солдаты. Кого-то вылечивали. Нам говорили надевать маски, но комары кусали и через маску. Всех, кто умерли, похоронили потом в китайском Мукдене.  Когда мы вошли в тыл, Квантунская армия нас не ожидала, у нас столько танков шло, и солдат с боевым опытом, целая армия шла, мы  шли ходом.



Удивили своей стойкостью китайцев?

И не только китайцев, в Манчжурии один американский офицер удивлялся русским солдатам, говорил: «Вот русские воюют! Их бьют, а они идут. У нас так нельзя, надо разбомбить, как следует, разбить, а потом идти.

Где вы закончили войну?

Закончил войну в Китае в Порт-Артуре. До сих пор не могу простить Сталину, что отдал Порт-Артур Китаю. Хороший порт был. Там сколько наших лежит, погибших в 1905 году. Ко мне там подошел молодой офицер и говорит: «Вы же погоны носите, и золотые погоны носите, а после революции сами били офицеров, расстреливали всех, кто в погонах, а теперь сами в погонах». Там, в Китае много русских было, которые туда приехали после революции. В Китае много, где был, в Тунляу, Люане, в Харбине. А после Китая, я служил еще 2 года в Забайкалье, домой пришел в 1947 году. А дома 500 грамм хлеба по талонам. В военкомат пришел, а мне сказали - « Месяц тебе отпуска». Я говорю: «За пять лет службы - месяц?», мне очень грубо тогда ответили. Мы думали после войны, что будем жить как герои, а когда пришел в военкомат, надел медали, а там какая-то дама мне и говорит: «Понавешали тут погремушек!» И я тогда перестал носить медали.  А потом отменили празднование 9 мая. 1 мая отпраздновали, а 9 мая – никакого праздника не было. В армии мы этот день всегда праздновали, а когда домой пришел в 1947 году,  9 мая - тишина. Только Брежнев потом сделал 9 мая праздничным днем. А так, почти 10 лет никто его и не отмечал. На работе даже никто не знал, что я воевал.



А куда вы пошли работать?

Моряком пошел в пароходство. Токарем уже не пошел, на флоте больше платили, да и  домой я мог рыбу приносить, или икру черную. Икру я там даже в то время научился сам делать, даже паюсную делал сам. Вот так на флоте всю жизнь и проработал. Сначала рулевым, потом лоцманом,  потом, когда со зрением наступили проблемы, перешел в боцманы. 25 лет проходил! Моряки - ходят!

Приходилось на войне сталкиваться с несправедливостью от своих?

Было дело. Однажды меня вызвал к себе  начальник штаба. Сидит мой командир батареи и он. А я с задания только вернулся. И мне говорит: «Пойдешь ко мне в штаб!», ординарцем меня позвал к себе. То есть - сапоги ему чистить, стирать, гладить, готовить, оружие чистить  и так далее. А я сказал: «Нет, товарищ капитан, не пойду. Лучше я буду ходить на задания. Буду при батарее». А на меня тогда уже лежали четыре наградных листка, чтобы приставить к награде, один орден славы  у меня уже был, должны были присвоить все три. Так вот, он сказал мне, если я не соглашусь к нему ординарцем, то свои награды не получу, думал, что я таким образом соглашусь, А лейтенант этот - командир батареи на меня смотрел-смотрел, думал, все, уйду я, соглашусь. Не хотел меня отпускать, и он ко мне привык, и я к нему. Но это ведь в штабе работа, не на передовой. Но я отказался категорически тогда. И остался без орденов, которые заслужил. У меня бы были все три Ордена Славы, я был бы кавалером. Но я предпочел тогда воевать на передовой.


В вашей семье все вернулись с войны?

Два брата погибли на фронте, один под Курской Дугой, в Брянске он лежит, а старший брат окончил Севастопольское военное морское училище ленинского Комсомола и в 1941 году он получил направление в Кронштадт в береговую артиллерию офицером и там погиб. Считается, что он пропал без вести, но я то знаю, что на войне без вести не пропадали, если пропал, значит, мертвый. Помню один случай, как, однажды в 42-м году мы стояли у шоссейной дороги Москва-Варшава – Москва-Минск, это было  под Москвой, мы стояли на формировке, и решили искупаться в речке. Речушка была маленькая, узенькая. А когда на другой берег перешли, там столько было ягод, стали мы ягоды собирать, а потом зашли немного дальше, а там -  солдатики мертвые лежат в шинелях - скелеты одни. Чем ближе к лесу, тем больше скелетов, человеческие черепа и шинели наши военные. Оказывается, они из леса шли в 41-м, а немец их на высоте встретил, наши шли по равнине из леса, и когда они наступали, фашисты обстреляли их с высоты, дело было зимой. И они с тех пор там пролежали. Были среди нас любопытные, которые по карманам полезли шарить, а у них в  шинелях у всех документы сохранились. Один из наших нашел там среди убитых своего брата, который пропал без вести. Вот я с тех пор и говорю, никогда на войне никто не пропадал, они все лежат где-то непохороненные.

Расскажите о своей семье.

Женился я в Астрахани, в 49 году. У нас заводской поселок был небольшой под Астраханью. Из старой кочегарки там сделали клуб. Пришли мы как-то с друзьями в клуб, стоят там две девушки, и третья к ним подходит. Я ее сразу заприметил, подошел к этим девушкам и сказал: «Вы , девчата, идите, а она останется со мной». Так она и осталась со мной. В 1949 году мы поженились и прожили вместе 66 лет. Умерла она в 2015 году в возрасте 84 с половиной года, полгода всего не дожила до 85 лет. Три года, как я без нее. Было у нас с ней двое детей – сын и дочь, но сын умер. Дочь  со мной,  две внучки и четверо правнуков. Навещают, конечно. Старшие внучки живут в Астрахани, приезжали на день рождения ко мне с правнуками недавно, навещали.



Как получилось, что вы переехали в Волгодонск, и когда это было?

В 1976 году из Астрахани мы переехали на крайний север под Норильск. У нас соседка поселилась с Камчатки и начала нас уговаривать переехать туда, рассказывала как там хорошо, и зарплаты высокие. Вот мы и засобирались. А с супругой моей в больнице медсестрой работала женщина, у которой сестра жила в Дудинке под Норильском. И мы поменялись с ней квартирами. Она в Астрахань к сестре переехали, а мы туда в Дудинку, это на Енисее, не далеко от Норильска. Там мы прожили 10 лет. Я там работал и плотником и слесарем. А потом, когда вышли на пенсию, снова поменялись на квартиру, но уже в  Волгодонске. Жена всегда говорила, что снег надоел ей, а там -в Норильске жила семья из Волгодонска, но у них не было квартиры,  у них была однокомнатная в Волгодонске, а у нас в Дудинке – двухкомнатная, вот мы и поменялись, так мы в Волгодонске оказались. С 1987 года здесь и живем, уже 32 года.

Чем вы сейчас занимаетесь, есть ли у вас здесь друзья?

Сейчас друзей уже осталось, они были, конечно. Практически все друзья наши  были значительно моложе нас, но уже все поумирали. Сейчас чем я занимаюсь? Телевизор смотрю, убираюсь, стираю, когда тепло на улице - гуляю, единственное, зрение подводит уже, слабо вижу, как в тумане. Но телевизор вижу, если ближе сесть. Советские фильмы люблю, про войну старые фильмы, канал «Звезда» мне нравится. Концерты люблю, особенно, когда поют старые или военные песни.

Вам нравятся современные фильмы о войне?

На «Сталинград» Бондарчука  ходили с дочкой мы в кинотеатр, не очень понравилось. Не так все было в Сталинграде на самом деле. Многого не показано в фильме, меня не впечатлило, если честно.

Праздник 23 февраля отмечать будете?

Соберёмся в семейном кругу за столом, поздравят меня, как всегда, выпью обязательно  сто грамм за всех защитников нашего отечества.

18192